"Натюрморт на столе"
45,5х96 см, х/м., 2003 г.

Камертон живописи

Созерцание личного ощущения мира глубже и весомее знания о нём.
Феноменология духа живописного цветопространства, может быть, самая сложная и наиболее актуальная проблема изобразительного искусства нового ХХI века.

Не всегда у нас, спешащих и вечно неуспевающих сделать что-то очень важное, есть время, да и желание заглянуть за пределы своих проблем. Но уж если повезло, и вам представился случай, пусть на малую толику, замереть где-то в трансцендентном пространстве своего «Я», то остановитесь и затаите дыхание, и вы получите ни с чем несравнимое удовольствие, которое даже невозможно определить, так как не с чем соотнести.
Соприкасаясь с картиной Андрея Дубова, вначале вроде бы ничего не происходит, сознание не даёт сигнала - замедлить шаг, ты проходишь дальше, но только дальше, а не мимо, потому что шея сама по себе начинает поворачиваться, словно взор накрепко соединил тебя невидимыми нитями с картиной. Тело еще куда-то несётся, не подозревая, что якорь уже зацепился и закрепился на дне подсознания, и, вот-вот, цепь явлений и суждений натянется и застопорит тело, дёрнет его в противоположном направлении, обратно к картине.
Ты возвращаешься к полотну, и вот теперь твой взгляд начинает летать по конструкциям фактур и плоскостей цветопространства, отражаясь от них и оставляя после себя лишь след, который тут же исчезает, казалось бы в никуда. А на самом деле, взгляд выстраивает новое, еще невиданное здание грёз и тайных знаний,  где вдумчивый зритель вдруг неожиданно для себя погружается в чувственный мир, который он, созерцатель, нежданно обнаруживает не где-то там, на стороне, а в самом себе. 
Возникает сдержанно-суровая феноменическая реальность, где не нужен эпатаж или надрывный крик, пусть даже «вопиющего в пустыне», где неприличны резкие движения, пусть даже падающих ниц безумных героев.
Всё дышит спокойствием, но в этой тишине чувствуется беспредельное напряжение, тот всемогущий вселенский Тон бесконечного знания и чувства, скрытый от смертного, но властвующий над ним. И, как ни странно, среди суровых картин, дышащих сдержанной силой, на память приходит лёгкий и таинственный образ, который постоянно преследовал великого мыслителя и художника Николая Крымова – его легендарный камертон живописи: «свет зажженной  спички на фоне белой стены, освещенной солнцем»…
Но продолжим экскурс в искусство художника Андрея Дубова. Перед нами эмоционально-интеллектуальный  путь по «шпалам» из феноменов и ноуменов  сквозь  и мимо системных городов мышления, фундируемых, то есть созданных «применительно к иерархии уровней конституирования и соотношениям различных видов актов сознания и их интенциональных коррелятов» и основанных на традициях замечательных русских художников ХХ века: Николая Крымова, Константина Истомина, Андрея Васнецова и любимого мастера - выдающегося француза конца ХIХ века Камиля Коро, которому принадлежат слова: «Реальное - это часть искусства, чувство же - его целое».
В академических словарях – «Ноумен (от греч. noumenon — постигаемое), термин, широко распространённый в философии средневековья и нового времени, обозначающий нечто умопостигаемое в противоположность феномену, данному в опыте и постигаемому чувствами».
Не будем вдаваться во все тонкости и зигзаги мировой философской мысли, тем более, что начиная с Декарта и Канта и кончая философией нового времени - феноменологией Гуссерля и Хайдеггера, философы пытались, в общем-то безуспешно, изолировать чувственность от рассудка.
Если перейти на ясный для всех язык, то:
природные формы, абстрагируемые на различных горизонтах восприятия, стремятся к своим идеалам, но где-то на полпути, не доходя до горизонта, останавливаются, чтобы не исчезнуть за манящими всполохами на краю сознания, превращаются в совершенства земного восприятия, в которых чувствуется божественная незавершённость, божественное продолжение, потому что путь ещё не завершён.
Это лишь, кажется, что идеальные формы присущи только сознанию, конечно, на первый взгляд, идеального куба, огранённого безукоризненными плоскостями, в природе нет, нет и правильной пирамиды с бесконечно малой точкой схода на вершине. А разве возможно на земле среди грациозно изогнутых деревьев и нагромождения скал увидеть совершенный шар, блистающий своей завершенность, конечно, все скажут – нет! Но оторвите взор от земли, поднимите глаза к небу и вы увидите солнце - идеально круглое!
Итак, во всём, стоит всего лишь оглядеться по сторонам, заглянуть за или в глубину любого знакомого явления и оно вдруг поворачивается какой-то новой, незнакомой стороной, зачастую в корне меняющей первоначальный образ…
В ночном небе, во всём своём великолепии сияет таинственный серп луны, и в общем неважно, что на протяжении веков людям было даже невдомёк, что это лишь освещённый краешек маленькой планеты, потому что, то поэтическое вдохновение, которым луна одарила человечество, по своему масштабу и значимости не уступает реальному космосу, хотя и является лишь его феноменом.
Именно эта способность - увидеть и выявить в простых вещах непростые скрытые особенности, и отличает картины Андрея Дубова. Будь то обыкновенное яблоко или чашка, у которой высвечен край, рисующий абрис светлого пятна, задающий ритм, а другая часть чашки уходит в тень, сливаясь с окружающей средой, идентифицируя себя фактурой и цветом, подчиняясь единой тональной гармонии, которая является неотъемлемой частью вселенской гармонии, ласкающей всё человечество. И ты ощущаешь, как что-то очень приятное через глаза вливается в тебя, распространяется по всему телу и, проникая сквозь кожу, вырывается наружу, чтобы оставить на полотне мироздания отпечаток твоей души.

Виктор Адамович